Алексей Барышев о съемках самого динамичного эпизода клипа «Русский снег»
— Все сцены тоталитарной саги снимались в разное время и в разных местах. В целом, основных локаций было три. «Всемирную выставку в Париже» снимали на ВДНХ, «горы и пейзажи» — на Байкале, «войну» (сцену в окопе и самолет) — в Подмосковье. Каждый этап конечно заслуживает отдельного повествования. Я же принимал участие в одной, «окопной», части. О ней и расскажу. Только интересные факты.
Подготовка к «военной» сцене была не простой. Поиск окопа и немецкого самолета долго не приносил желаемого результата. Режиссера, Витю Вилкса, все время что-то не устраивало. Наконец, в полях под Москвой отыскался целый полигон, изрытый окопами. Остался он после съемок нашумевшего фильма «Батальон». Спросили клипмейкеров: «А что с самолетом-то?», в ответ: «Самолет привезут туда же». Интрига!
Опасаясь пробок, отправились в Подмосковье накануне съемок. Переночевали в гостишке города Видное. Туда же подтянулись все участники процесса, и утречком общей колонной выдвинулись к самому месту действия. Ближе к полигону грунтовую дорогу «раскиселило», джипы прошли, а бусик наш чуть не завяз. Побрели пешочком, попутно мотая грязищу на обувь.
Осмотрелись.. большое поле все в лабиринте окопов, неподалеку видны печные трубы сожженной бутафорской деревни. Нам, по режиссерской задумке, требовался только небольшой фрагмент окопа. Без труда нашелся нужный участок. Единственное, окоп был стилизован под Первую мировую войну – там стенки, что характерно, были укреплены прутьями, на манер плетеной корзины. Но, не суть..
Переоделись.. Тимофей облачился в папаху и ватник, в котором снимался на Байкале. Остальным выдали форму Красной армии образца начала Великой Отечественной. Поразило, что это оригинал, а не реплика, и она вся в идеальном состоянии. Оказывается, есть целая индустрия проката такого «обмундирования» и сопутствующего «инвентаря». Мне досталась офицерская форма, Паша (Патругин) и Диман (Горшков) – вышли красноармейцами попроще. Вилкс был не доволен тем, что приехали не все участники группы (Серега Швагирев и Ярик Минаков вынуждено остались дома). Для комплекта переодели Леху, нашего директора.
После грима наш небольшой отряд приобрел требуемый печально-устрашающий вид. Отличался от всех только Тимофей, которому еще предстояло вести «бой». Остальные по сценарию уже «погибли». Учитывая «магазинное» состояние формы, всех заставили несколько раз пролезть через лужу в дорожной колее. Для пущей достоверности.
Дальше всех уложили в окоп. Каждого по своему. И пошли дубли.. Камера здесь, камера там.. Ракурс такой, ракурс сякой.. Весной в окопчике, на сырой земле, в мокром обмундировании, без движения лежать было очень холодно, но вовсе не скучно. Уши закладывало от разрывов «присадок», иммитирующих разрывы пуль, Тимофей палил из винтовки, та грохотала подобно маленькой пушке. Дым клубился, валились бревна с колючей проволокой… Гримерша в паузах обильно заливала всех «кровушкой»… и опять по новой «все на исходные.. камера.. мотор». Продолжалось все это часов пять, может шесть. Из окопа вылезали уже реально заиндивевшие зомби. Первое действие еще не умывшись – звонок водителю: «Вова, привез-з-з-и вискар-р-р-я!»
Еще во время процедуры грима мое внимание привлек автобус мерседес-спринтер, буксовавший неподалеку. Какие-то мужики усердно старались его вытолкать. Оказалось, ехал он к нам. И привез.. самолет!
На самом деле, «самолет» оказался сборным макетом. Причем на момент сборки он был советским, а должен был быть немецким. Поначалу у меня сквозило даже легкое разочарование. Но, деятелей кино это ни разу не смутило. Бригада техников, деловито закончив сборку, принялась перекрашивать «летательный аппарат» в серый цвет люфтваффе. Пока снималась окопная сцена, «типа юнкерс» принял свой законченный вид.
Когда мы уже отогревались у костра, в кадр «зашел» немецкий пилот в исполнении Андрюхи Серана. Надо сказать, образ у него вышел весьма аутентичный: летчик, ас, белая кость, кавалер креста. Экипирован достоверно: шлемофон, летные очки, краги.. все как полагается. Куртка тоже была классная. Но, как оказалось — не родная, самопал. Андрюху усадили в кабину «типа юнкерса» и часа два он провел в ней, не вылезая. Самолет «летал», качая крыльями (одна бригада рабочих качала за одно «крыло», другая за другое), «атаковал, строча из пулеметов» (наклонное «положение атаки» задавал хвост самолета, задранный на покрышку от трактора «кировец»). В общем, наблюдать эту «магию» кино было забавно.
Покидали мы съемочную площадку с первыми сумерками. В бусике все еще стучали зубами (скорее уже по инерции) и в ступоре никак не решались хлебнуть привезенного Вовой вискаря. Удивительно, но после того дня, никто не простудился, не заболел. Целебная сила искусства, не иначе!
